Оскал Фортуны, или Урок выживания - Страница 192

192

— Не можешь! — нахмурилась опекунша и, глядя на удивленную воспитанницу, улыбнулась. — А должна!

— Я поняла тебя, Айоро-ли, — поклонилась воспитанница, в душе надеясь, что подобного предложения не последует. Они обсудили наряды некоторых дам, при этом опекунша высказала целый ряд критических замечаний, а воспитанница в основном помалкивала, ограничиваясь многозначительными междометиями. К сожалению, поупражняться в злословии долго не пришлось. Гостей пригласили на соседнюю лужайку, где была сооружена сцена и расставлены длинные скамейки, разделенные проходом.

Почти вровень со сценой располагался невысокий помост с тремя креслами. Из прохода в живой изгороди напротив чинно выходили нарядно одетые мужчины, занимая свою часть посадочных мест. Как заметила Сайо, молодых людей оказалось не так уж и много, в основном это были солидные, взрослые мужчины. Едва все успели занять свои места, появился отец именинницы. Низко кланяясь, он сопровождал невысокого, полноватого мужчину в желто-голубой одежде с бриллиантовым гербом Канаго на груди и двух женщин: немолодую статную красавицу и девушку, ровесницу Сайо. Наряды жены сегуна и его старшей дочери сверкали золотом в свете заходящего солнца. Собравшиеся приветствовали властителя низким поклоном. Канаго благожелательно кивнул и прошел на помост.

— Это их высочества и принцесса Сато, — вполголоса проговорила Айоро. — Нет наследника и еще двух принцесс.

— А почему? — поинтересовалась воспитанница.

— Они еще слишком молоды, — пояснила опекунша. — Принцу Муно всего шесть лет.

Шум затих. Слуги быстро расставили вдоль края сцены яркие фонарики. На помост поднялся маленький пышно одетый человечек с губастым лицом и длинными седыми волосами. Низко поклонившись сегуну и гостям, он заговорил писклявым голосом, иногда тоскливо подвывая.

— Я, Эдо Роздо, придворный драматург господина Канаго, хочу представить новую пьесу «Сито и Гито.» В ней пойдет речь о двух влюбленных, принадлежащих к враждующим родам. Не в силах сделать выбор между верностью семье и любовью, они убивают друг друга. На их похоронах главы родов клянутся в вечной дружбе.

Первые полчаса Сайо было откровенно скучно. Высокопарные, неживые диалоги производили гнетущее впечатление. Но постепенно трагедия, разворачивавшаяся на сцене, увлекла девушку. Искусная игра пожилого актера, исполнявшая рольСито, заставила ее сопереживать героине, поставленной перед жестоким выбором между родовой честью и любовью к сыну врага.

Да и другие актеры не подкачали. Сцена ссоры, закончившаяся смертью брата Сито, заставила Сайо непроизвольно вздохнуть.

С короткими перерывами спектакль продолжался до наступления темноты. После того, как сегун пару раз ударил ладонью об ладонь, гости Тойо разразились громкими аплодисментами. При этом многие зрители кидали на сцену золотые и серебряные монеты. Актеры кланялись и жмурились от удовольствия под денежным дождем, даже если какая монетка и ударяла кого-нибудь из них.

Настала пора отведать праздничного угощения. Женщины потянулись в одну сторону, мужчины в другую. Вместо знакомых павильонов уже стояли накрытые столы, расположенные буквой «Т». Слуги провожали гостей к отведенному им месту. Сайо хотела сесть с Айоро, но опекуншу пригласили в начало стола поближе к госпоже Тойо и имениннице, а воспитанницу усадили подальше к одноклассницам. Девушки быстро разобрались между собой, и Сайо оказалась рядом с Сабуро.

— Как тебе пьеса? — вполголоса спросила она, жадными глазами разглядывая аппетитно пахнущие кушанья.

— Очень слабо, — ответила Сайо. — Спасает только игра актеров.

— А мне понравилось, — возразила подруга.

Слуги разлили по бокалам белое вино. Пир начался. Потом настал черед дарить подарки. За спиной Фанико на столике выросла гора коробочек и обернутых шелком свертков. Не успели последние из гостей одарить именинницу, как с той поляны, где показывали пьесу, донеслись звуки музыки.

— Девушки, красавицы! — обратилась к собравшимся госпожа Тойо. — Идите танцевать, а то кавалеры заждались.

Исключая близких родственников, благородные мужчины и женщины тонгойской империи редко праздновали за одним столом. По традиции пировали они всегда раздельно, встречаясь только в помещении для танцев. Именно здесь юноши и девушки заводили знакомства, тут назначались свидания и произносились первые признания в любви. Только на танцплощадке юноша мог подойти и заговорить с незнакомой девушкой, не рискуя прослыть невежей и грубияном. А девушка могла себе позволить пококетничать, без риска считаться вульгарной и распущенной. Не удивительно, что танцевать благородная молодежь любила и умела.

Едва Сайо и Сабуро вошли на лужайку, к ним тут же подошли двое юношей. Высокий, статный красавец с короткими светлыми волосами и плотный молодой человек с веселой улыбкой на круглом добродушном лице.

Красавец представился как Зосибо Бакуфо, а улыбчивый оказался Дейко Свино.

— Мой отец, придворный философ, — пояснил он, приглашая на танец зардевшую от восторга Ясако.

— А я сын рыцаря, — красавец склонил красивую голову. — Сейчас служу во дворце.

— Меня зовут Юмико Сайо, — представилась девушка, протягивая руку. — Я воспитанница господ Айоро.

— Ну, кто же не знает лучшую ученицу школы госпожи Дзимо, — проговорил кавалер, очень осторожно придерживая за руку девушку. — И грозу всех сварливых тетушек Канаго.

Сайо быстро взглянула на кавалера.

192