Оскал Фортуны, или Урок выживания - Страница 25

Получив отповедь от кухарки за грязную рубаху, Александра еще больше разозлилась: «Ну никакого уважения к старшим. Отчитала как пацана». Кипя от раздражения, она отправилась в баню отмыть руки и сполоснуть рубаху.

— Хорошо хоть хватило ума куртку снять.

Похвалила она себя, наклоняясь над широкой кадушкой, и замерла. Там отражалось изможденное худое, но совершенно незнакомое и молодое лицо. Алекс закрыла глаза и услышала… девчоночье хихиканье.

Она оглянулась, продолжая держаться руками за края бочки.

— Я здесь, — раздался мелодичный голосок.

Александра вновь взглянула в воду.

На нее смотрела девочка в золотом платье с переливающимися разными цветами радуги волосами. Алекс хотела отпрянуть, но руки словно приросли к бочке.

— Это не глюки, Саша! — сердито возразила девочка.

— Ты кто? — прохрипела Александра.

— Вообще-то меня зовут Асиона, — обстоятельно ответила девочка, потом отвела глаза и смешно шмыгнула носом. — Так получилось, что я не смогла помешать тому старику, занять твое тело…

— Ты волшебница? Маг?

— Волшебников и магов в этом мире нет, — разъяснила Асиона. — Я простая богиня. И не перебивай меня, пожалуйста!

Ошарашенная Алекс только закивала головой.

— Саша, никакая тут не фэнтези!

— Я молчу, — пробормотала Александра, но не удержалась.

— Значит, тот старик хотел занять мое тело, а меня переселить в свое?

— Зато думаешь! — заворчала богиня и грустно вздохнула. — Нет. Все еще страшнее. Твоя душа должна была вечно скитаться в пустоте между мирами, не находя дорогу ни в один из них.

— Значит, это ты меня… посадила в это тело.

— Я, — кивнула хорошенькой головкой Асиона. — Я всего лишь девочка-богиня, у меня нет…. большого могущества. Но я вывела тебя из подземелья, куда ты влетела по собственной глупости. Еще я сделала твое тело вновь молодым. Теперь тебе столько же лет, сколько на самом деле.

— А нельзя сделать меня….

— Ну, вы люди наглые! — не на шутку обиделась Асиона. — Я для нее…. А она…

— Прости меня, — испугалась Александра. — Прости, пожалуйста, милая Асиона.

— Ладно, прощаю, — как и все маленькие девочки, она не умела долго злиться. — Теперь тебе придется жить самой. Я больше ничем не смогу тебе помочь. Все, что было в тебе хорошего: смелость, пытливый ум, жажда нового, все это у тебя осталось. Только теперь ты стала юношей.

— Да… Уж, — проворчала Алекс.

— И довольно симпатичным, — хихикнула Асиона. — Прощай, Саша.

Вода подернулась рябью, и Александра (или Александр) рассмотрела свое новое лицо. Оно казалось слегка вытянутым, скорее овальным чем круглым, как у большинства встретившихся ему аборигенов. Прямой нос, резкие скулы, острый подбородок. По сравнению с прошлым теперь у нее (нет, уже точно у него!) был высокий лоб, на котором появились, пожалуй, чересчур аккуратные для юноши узкие брови. Небольшой рот с тонкими, плотно сжатыми губами. И, тем не менее, что-то неуловимое в нем было и от Александры Дрейк. Может быть, задорный блеск голубых глаз?

— Красивый мальчик получился, — согласилась с богиней Алекс и хихикнула. Она впервые подумала о себе как о мужчине.

Глава III. Уроки и история

— Урок осторожности усвоен хорошо, — согласился Бродяжник с угрюмой усмешкой.

Дж. Д. Толкин. Властелин колец

Весть о кончине супруги не застала рыцаря врасплох. Все необходимые распоряжения были отданы заранее. Соратники отправились со скорбной вестью к ближайшим соседям и в монастырь Небесного спокойствия к преподробному Макао. Гатомо помнил: Шанако хотела, чтобы погребальную церемонию над ее телом совершил именно он.

Замок кипел как растревоженный улей, всюду сновали озабоченные слуги, соратники в траурных белых одеждах стояли у ворот.

На поляне у кладбища крестьяне расставляли скамьи для гостей, а плотники собирали навес, под которым должны были поставить для прощания гроб с телом хозяйки Гатомо-фами. Жены и дочери соратников украшали навес цветами и гирляндами.

Вечером носильщики принесли с озера лакированный гроб, который запасливый Гатомо отправил туда уже давно. Тело внесли в замок, всю ночь возле него горели свечи, и стояли в последнем карауле соратники с обнаженными мечами.

Первым еще на рассвете в Гатомо-фами появился преподобный Макао.

— Я знал, что ты не бросишь меня в столь скорбный час! — поблагодарил его рыцарь.

— Вечное небо часто отнимает у нас самое дорогое, — утешил его монах.

— Ты не откажешься позавтракать со мной?

— Конечно, Гатомо-сей. Я вышел из монастыря еще затемно и проголодался.

— Почему нет Сайо-ли? — хмурясь спросил рыцарь у склоненной служанки.

— Она украшает гроб госпожи цветами, — пробормотала женщина.

Гатомо нахмурился, но ничего не сказал. Когда за ней закрылась дверь, он обернулся к монаху, с преувеличенным вниманием разглядывавшим картину на стене.

— Не одобряешь?

— Кто я такой, чтобы что-то одобрять, — ответил Макао, пряча глаза. — Но она совсем девочка, ей только тринадцать.

— Я собираюсь соблюсти траур по моей супруге, — усмехнулся рыцарь. — Нужно уважать память дочери барона Кирохо. А Сайо тогда будет уже пятнадцать.

— Тогда зачем ты сажаешь ее за свой стол уже сейчас?

— Пусть все знают, кто будет хозяйкой в Гатомо-фами.

Монах вздохнул и придвинул к себе чашку с рисом.

Рыцарь был доволен тем, как прошли похороны. Приехал его господин — барон Токого с женой, детьми и многочисленной свитой. Прикатили соседи — рыцари со своими семьями.