Оскал Фортуны, или Урок выживания - Страница 172

172

— Забирай, — сказала Алекс, протягивая Токи вымытую посудину.

— Поставь в угол, — буркнула женщина, не переставая резать овощи.

Александра пожала плечами. На кухню заскочила Ция, и Алекс увидела, что от ее прически ничего не осталось.

Девушка перехватила ее взгляд и сделала страшные глаза. Ни чего не понимая, Александра вышла.

Как следует поговорить, они смогли только вечером. Алекс сидела на лавочке возле людской и смотрела на удивительно чистое, усыпанное россыпью незнакомых созвездий небо. Чуть слышно скрипнула дверь кухни. Подошла Ция, присела на лавку и тяжело вздохнула.

— Извини, что я расплела прическу.

— Как хочешь, — передернула плечами Александра. — Волосы то твои.

— Она не понравилась госпоже, — очень тихо проговорила девушка, опустив голову.

— Это она тебе сказала? — очень удивилась Алекс.

— Нет, — покачала головой служанка. — Но она так посмотрела…

— Страшно? — скривила губы Александра.

— Алекс, я очень боюсь, что меня здесь не оставят, — серьезно проговорила Ция. — Пойми, мне некуда больше идти и не на кого надеяться. Прости. Та прическа мне очень-очень понравилась. Но…

— Ты думаешь, я не понимаю? — усмехнулась Александра. — У сирот жизнь никогда сладкой не была. Это ужасно, когда рядом нет ни матери, ни отца, и приходится рассчитывать только на свои силы. Особенно тяжело без помощи девушкам…

При этих словах ей показалось, что Ция как-то странно на нее посмотрела. Но увлеченная собственным красноречием, Алекс не придала этому большого значения.

— Любой, кто богаче или сильнее уже считает себя ее хозяином. И если благородных еще защищает хоть какой-то закон, то простолюдинке выжить в одиночку очень трудно. Почти невозможно. Неужели я буду на тебя обижаться? Да наплевать на эту прическу. Я же понимаю, что для тебя главное — понравиться госпоже Сайо и госпоже Айоро.

— Правда? — спросила девушка. — И не обижаешься?

— Нисколько! — твердо ответила Александра. — Я тоже хочу, чтобы ты тут осталась.

Служанка вдруг встрепенулась.

— Ой! Я, кажется, забыла за плитой протереть.

— Тогда спокойной ночи, — потянулась Алекс. — Я спать пошел.

Он вошел в людскую. На длинном столе еще горел большой светильник, освещая рассевшихся слуг.

— Что как быстро насиделись? — громко спросил Фусан, посмеиваясь в редкую бороду.

— Хватит, — зевнула Алекс. — Завтра вставать рано. Да и что долго то сидеть.

— Правильно, — поддержал его Тотига. — С девками не сидеть надо. Отвел бы ее в сад, там сейчас запах лучше вина пьянит. Уложил под яблоню… И эх!

— Для этого надо быть мужчиной, — крикнул переплетчик Матай.

Слуги замерли. Александра поняла, что услышанные слова вполне можно считать оскорблением.

— По-твоему я не мужчина? — тихо спросила она в наступившей тишине.

— Нет, — ухмыльнулся переплетчик. — Ты тощий евнух.

— А ты…. — Алекс выдала вольный перевод фразы, услышанной как-то на рынке, когда насмерть сцепились две торговки. И хотя на местном наречии слова звучали не так цветисто, Матая проняло.

— Ах ты, говнюк! — раненым бизоном взревел переплетчик, вскакивая со скамьи.

— Матай! Матай! — наперебой закричали переписчики, а Фусан обхватил его за плечи.

— Успокойся! Видишь, парнишка не в себе. Бредит от раны.

Тот дал себя усадить на лавку и схватил чашку с остывшим чаем.

— А ты извинись! — крикнул Фусан Александре.

— Проси прощения, ублюдок! — рявкнул Матай.

— Скажи мне это в профиль, если ты мужчина, — кривляясь проговорила Алекс, вспомнив французский фильм.

— Ну, держись! — переплетчик отшвырнул Фусана и трактором попер на Александру. Подскочив, он схватил ее одной рукой за куртку, а вторую занес для удара.

Сложенные клювом пальцы ткнули точно в печень. Матай икнул и, побелев от боли, стал заваливаться на сторону, открывая рот. Алекс несильно ударила его в подбородок. Лязгнули зубы, прикусив поганый язык. Переплетчик рухнул, обливаясь кровью.

Не обращая внимания на жуткую боль в ране, Александра оглядела притихших слуг. Только Фусан смог выдержать его взгляд.

— Кто-нибудь еще сомневается в том, что я мужчина? — тихо спросила она и, не получив ответа, направилась в свое купе. Переписчики бросились поднимать Матая.

Рухнув на кровать, Александра беззвучно заплакала. Болела потревоженная рана, но еще сильнее страдала душа. Она же считала усадьбу почти домом, а слуг если не друзьями, то приятелями точно. Дура! Алекс уткнулась носом в матрац, чтобы не дай Бог, кто-нибудь не услышал ее рыданий. Постепенно слезы смывали горечь обиды, оставляя на дне души тяжелый ком разочарования.

Утром Александра старалась ни на кого не глядеть. На распухшей роже Матая застыло испуганно — озлобленное выражение. Фусан пару раз порывался что-то сказать, но натыкался на холодный взгляд голубых глаз. Она в одиночестве доедала свою лепешку, когда к ней подошел Тотига.

— Вчера вечером нехорошо получилось, — проговорил он, пряча глаза.

— Очень, — согласилась Алекс.

— Слуги одного господина не должны драться, — назидательно сказал художник. — Ты еще молодой…

— В меня, значит, будут какашками кидать, а я их в попу целовать? — вскричала Александра. — Не дождетесь!

— Зачем же так?! — смутился Тотига. — Ну, пошутили, посмеялись…

— Хороши шуточки! — стала закипать Алекс.

— Просто ребята выпили, — стал объяснять художник. — У нас традиция…

— В баню на новый год ходите? — прервала его Александра.

172