Оскал Фортуны, или Урок выживания - Страница 208

208

— Я понял, мой господин, — Чубсо с поклоном принял сложенный вчетверо лист бумаги, и сделав еще один поклон, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Пройдя по ажурному мостику, он обратил внимание на огромных карпов, лениво шевелящих плавниками в прозрачной воде искусственного пруда. «Говорят, их откармливают мясом заключенных», — некстати вспомнилась ему одна из дворцовых сплетен.

Стоявший на посту бодигар равнодушно посмотрел на замешкавшегося чиновника сквозь узкие прорези шлема.

Чубсо знал дорогу. Пройдя через комнаты, где молодые чиновники постигали тонкую науку сыска, а их старшие товарищи занимались обработкой донесений и доносов, он добрался до дверей архива, у которых его бесцеремонно остановила охрана. Прочитав записку Канцлера, воины отступили, освобождая проход. В крошечном закутке за крошечным столом с толстой книгой и бронзовой чернильницей откровенно скучал крупный, остроносый человек в одежде дворцового слуги. За его спиной из стены торчали четыре толстых рычага.

Увидев Чубсо, носатый лениво встал и поклонился. Ни слова не говоря, гость протянул пропуск.

— Подождите, мой господин, — попросил человек, усаживаясь за стол.

Чубсо оглянулся. Круглая комната с каменными стенами и полом, всего одна дверь и три светильника, подвешенные на цепях к потолку. Носатый занес данные гостя в книгу и с поклоном протянул листок.

— Прошу тебя отвернуться, мой господин, — мягко, но решительно проговорил человек. — Прости, таков порядок.

Чубсо не стал унижать себя спором с простолюдином. За его спиной заскрежетали цепи и шестерни. Часть кладки стены повернулась вокруг своей оси. Открылся темный проход, откуда пахнуло теплом. Послышались далекие шаркающие шаги. Мелькнул тусклый свет. В проходе появился тощий старик в грязном шелковом халате с бумажным фонарем.

— Сюда, мой господин, — пригласил он Чубсо.

Они вновь стали спускаться в таинственные недра дворца. На этот раз путь оказался близким. Еще одна дверь с подвешенным над ней колокольчиком и длинные, уходящие в темноту стеллажи, заполненные свитками и кипами бумаг. Рядом с дверью стоял большой письменный стол с пятирожковым светильником и чернильницей. Чуть в стороне узкая лежанка и ширма.

— У тебя два дня, мой господин, — проговорил старик. — Работать будешь за столом, спать на лежанке, еду я буду приносить из дворцовой кухни, горшок за ширмой. Если я нужен, позвонишь в колокольчик.

— Я что отсюда не выйду? — даже растерялся Чубсо.

— Если ты уже нашел, что тебе нужно, можешь уходить прямо сейчас, — равнодушно проговорил старик, направляясь в темноту.

— Эй! Ты, — крикнул чиновник. — Как тебя?

— Просто, Хранитель, мой господин, — остановился тот.

— Мне нужна помощь, — сказал Чубсо. — Я здесь первый раз и не знаю, где и что лежит.

— Хорошо, мой господин, — кивнул Хранитель. — Спрашивай.

Старик был слишком слаб, чтобы таскать толстые пачки бумаг, но он безошибочно указывал, где лежат материалы по тому или иному делу.

Повинуясь ему одному ведомым признакам, он распрощался с Чубсо и отправился за обедом, а чиновник с головой погрузился в чтение доносов, протоколов допросов, донесений агентов и докладов разведчиков. Постепенно перед ним разворачивалась картина повального доносительства. Слуги за пару «сов» раскрывали все тайны господ. Соратники предпочитали серебро или золото. Сыновья торопились вступить в права наследства и уличали отцов в связях с Самозванцем. На удивление много доносов было от женщин. Жены, сестры, любовницы, кто из мести, кто за деньги продавали своих мужчин.

Вот только никаких подтверждений наличия у Сакуро дочери Чубсо так и не нашел. Быстро проглотив холодный рис, он с новыми силами пустился на поиски.

Его энтузиазм заразил даже невозмутимого Хранителя. Именно с его помощью уже в самом конце дня, когда глаза стало ломить от тусклого света, Чубсо отыскал протокол допроса одного из дворцовых слуг, служивших при Самозванце. Он утверждал, что после занятия столицы, тогда еще любовница Аматомо вдруг куда-то исчезла и пропадала почти пять месяцев.

Для Чубсо этого было бы достаточно, но он чувствовал, что Канцлеру необходимо отыскать более конкретное свидетельство.

Чиновник долго ворочался на тощем тюфяке, пытаясь уснуть. Сухой и теплый воздух подземелья вытягивал из организма воду, но Хранитель принес только один кувшин. Не удивительно, что, чуть-чуть подремав, Чубсо вновь вернулся к чтению бумаг. И Вечное Небо долгое время посылавшее ему только неприятности, не могло не оценить такого упорства. Одна из дворцовых служанок показала на допросе, что Фудзико в разговоре с Самозванцем несколько раз упомянула «нашу девочку».

Тщательно переписав протокол допроса, Чубсо дал его прочитать Хранителю. Тот заверил листки и поздравил молодого чиновника с несомненной удачей.

На утро, наступление которого Хранитель опять же узнавал по каким-то ему одному ведомым приметам, Чубсо потребовал у него теплой воды.

— Не могу же я предстать перед очи Канцлера небритым и с грязной рожей, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд старика.

Хранитель кивнул и ушел наверх. Вернулся он очень скоро. Принес узкогорлый медный кувшин с горячей водой, бритву, помазок и зеркало.

Приведя себя в порядок, Чубсо попрощался с Хранителем, получил отметку на пропуске от сидящего за столом слуги и вышел. Молчаливые бодигары, охранявшие вход в архив, взяли у него бумагу Канцлера.

— Такой порядок, мой господин, — сочным басом пояснил один из воинов. — Она тебе больше не понадобится.

208